РИА "Сибирь" - Хроники Егора Летова

   Сжигая каждый мост, по которому я прохожу
   Да, я не знаю, куда пойду сейчас
   И мне наплевать, кто последует туда за мной
   Но я буду сжигать каждый мост, по которому иду
   (Эллиотт Смит, Let's get lost)

Вчера в Омске в возрасте 43 лет скончался лидер группы "Гражданская Оборона" Егор Летов. Сообщается, что Егор умер во сне из-за внезапной остановки сердца.

Человек, которого в 80-е гоняла милиция и уличная гопота, в 90-х стал иконой неприкаянной молодежи русской провинции. Иконой потерянного поколения. По числу песен из репертуара уличных музыкантов с Летовым может сравниться, пожалуй, только Цой. На этом сравнения "Летов-Цой" заканчиваются.

Летов не был звездой. Он был единственный и неповторимый. Летов создал провинциальный городской рок, точный, прямой, аутентичный.

Поэтому, конечно, Летов был против системы - во всем многообразии ее форм и содержаний, в том числе музыкальных.

В это понятие входила не только ресторанная попса, инфицировавшая безкорневую музыку СССР. Летов знал толк в рок-музыке, в том числе, как ее потребитель. Он не мог принять ни пафос "перемен" питерского рока (почему "Гражданскую Оборону" не приглашали на фестивали Ленинградского рок-клуба?), ни мудрую фальшь москвичей (почему среди фэнов Андрея Макаревича так много бывших партийных и комсомольских бонз?).

Летов был открытым человеком. С ним встречались десятки, сотни, а может быть тысячи, - те, кто сейчас, после его смерти, совпавшей с тотальным наступлением рунета, оставят в сети несметное число воспоминаний. Возможно, вскоре мы прочитаем "Хроники Егора Летова", а из них узнаем уже нового Летова, не такого, каким помнят Егора по-настоящему близкие ему люди.

Народные легенды не претендуют на соответствие фактам, тут другая история.

Верно одно. Егор Летов был экспериментатором по жизни, смелым в прямом, физическом смысле. И сейчас обычным людям, составлявшим частички системы в эпоху заката СССР, бывшими ее работниками, "винтиками", которые встречали Летова в Сибири в махровые времена "совка", становится немного не по себе от воспоминаний о первых встречах с этой компанией омских панков.

Летов и его "коммуна" ("семья", "секта" - называйте, как хотите), соратники по творчеству и жизни (Янка, Пик и Клаксон) вызывали ощущение неминуемой беды. Болезненные, бледные, в стремной джинсе, исписанной шариковыми ручками, шарахающиеся из стороны в сторону, они моментально становились объектами мотивированной агрессии.

Внешность, поведение, незащищенность - все это провоцировало физическое насилие извне, насилие все той же системы (милиция) и отбросов системы (уличная гопота). Но и не только. Казалось, что общество вокруг "коммуны Летова" разделилось на две части. Первая хотела дружить и жалеть Летова и его компанию, вторая - подойти и дать п...ы в соответствии с названием одного из будущих проектов Егора.

Беда и насилие подстерегала Летова & Co везде, в любой точке страны под названием СССР. Поэтому в переводе на английский его хроники из 80-х вполне могут быть названы Public Enemy, Vsem Konets или еще покруче.

***

Веселое время, 1987 год. В Новосибирске наконец-то состоялся первый рок-фестиваль. В число "хедлайнеров" записаны свердловский "Наутилус Помпилиус", питерский "Аукцион" и наш "Калинов Мост".

Вместе с "Нау" приехал менеджер Александр Калужский, мой друг. Зато не приехал "Аукцион".

В день регистрации участников фестиваля, проходившего в ДК им. Чкалова, я попросил Калужского уговорить организаторов, чтобы те заткнули "Гражданской Обороной" дыру в программе фестиваля, оставленную неприбытие "Аукциона". Мол, крутые омские панки, без дела болтаются по коридорам ДК, пусть уж лучше выступают со сцены...

Так, с подачи менеджера "Наутилуса", "Гражданская Оборона" впервые попала на официальный рок-фестиваль...

Калужский остановился у меня на квартире. Мы не виделись несколько лет, засиделись допоздна, вспоминали, пили, слушали, обсуждали жизнь и музыку. На следующий день опоздали на открытие фестиваля. Приехали в ДК, и уже в холле услышали, как на втором этаже, в концертном зале происходит нечто потрясающее. Мы рванули по лестнице наверх, навстречу "звукам музыки"...

В зале было светло как в солнечный день, горело все электричество. На сцене рубилась "Оборона". Плотный грязный поток, слов не разобрать, только и слышно, как Летов орет "Танки... говно...". Они продержались минут пятнадцать, потом кто-то из администрации ДК с испугу вырубил звук.

Выступление "Гражданской Обороны" на фестивале в Новосибирске - самый короткий рок-концерт на моей памяти.

***

На следующий год я познакомился с Летовым поближе. Егор частенько бывал в новосибирском Академгородке, приходил в фотокиноцентр президиума Сибирского отделения АН СССР к фотографу Сергею Коротаеву, автору фото-летописи сибирского рока второй половины 80-х. Лучшие, на мой взгляд, фото "Гражданской Обороны" и "Калинова Моста" - работа Коротаева.

В Егоре было много и от умного подростка, и от литературного героя-разночинца, по меткому выражению Коротаева. В свои 23 года Летов производил впечатление хваткого, начитанного, наслушанного молодого человека. Интересовался не только панк-роком, рассуждал о музыке 60-х, хвалил первые альбомы Jefferson Airplane.

В 1988 году, при полнейшей бесперспективности (с точки зрения советского обывателя), Егор Летов был уверен в себе, знал, что делает и какую музыку будет записывать в дальнейшем.

Летов не то чтобы "оседлал перемены" - он просто знал, что они неизбежны и не боялся их.

Алексей Одинцов,
20 февраля 2008 года

Фото Сергея Коротаева.

Ночью c 19 на 20 февраля, узнав о смерти Егора, я взялся писать эту заметку под музыку Элиота Смита (Elliott Smith), последнего великого американского поэта-песенника. Элиот умер в 2003 году. В эту ночь я прослушал почти все его альбомы, и начал с последнего, "номерного" From a Basement on the Hill. Альбом был записан после смерти Элиота, разумеется, с другими миксами, то есть, не так, как хотел того автор при жизни.

Раньше я никогда не переслушивал From a Basement on the Hill, он казался мрачным и "запродюссированным". В день смерти Летова песня Let's get lost неожиданно прозвучала как эпитафия. Может быть, эта песня понравилась бы и Егору. Извините за непрофессиональный перевод:

У меня была настоящая любовь
Я заставил ее умереть
Я выбросил ее
Она сказала - пожалуйста, останься...
Сжигая каждый мост, по которому я прохожу
Да, я не знаю, куда пойду сейчас
И мне наплевать, кто последует туда за мной
Но я буду сжигать каждый мост, по которому иду
И найду прекрасное место, где смогу потеряться...